«Моя епархия – одна из самых степных», – говорит Преосвященный епископ Покровский и Николаевский Пахомий. Между приходами его молодой епархии, раскинувшейся вдоль юго-восточных границ нашей родины с дышащим зноем и сушью Казахстаном, – серьезные расстояния: епископу приходится много ездить по степям.«Еду и вспоминаю песню “степь да степь кругом”», – владыка рассказывает о прошлой зиме. Она выдалась настолько суровой, что подразделения МЧС пробивали тоннели в снегах, чтобы добраться до сел, отрезанных снегопадами от всего мира. «Но чем суровее условия, тем добрей и душевней люди», – говорит владыка о своей пастве.
Вся история России особым образом впечаталась в монотонный рельеф заволжских степей, где торжество горизонтали нет-нет, да и прорежет устремленный вверх остов огромной кирхи, стоящей посреди заброшенного поселка. Некогда здесь была целая немецкая республика, – автономию создали вскоре после революции, а в августе 1941-го, опасаясь, что волжские немцы перейдут на сторону врага, спешно депортировали их. Помню, как одна старушка, в войну эвакуировавшаяся с детьми из Красного Кута, рассказывала про разбитый немецкими бомбардировщиками эшелон с поволжскими немцами, – те выбросили белый флаг и размахивали им перед пикирующим самолетом, но это не помогло. Старушка всё вспоминала убитую немку с растрепавшейся длинной косой.«Глубокий след оставило здесь советское время, но были яркие особенности и в дореволюционной жизни Саратовской губернии», – владыка рассказывает об одном из центров русского старообрядчества, некогда располагавшегося там, где сегодня находится вторая кафедра его епархии – в Николаевске.
«До середины XIX века, когда скиты были либо переведены в единоверие, либо закрыты. Было очень развито старообрядческое монашество, но и не только – многие купцы и промышленники были выходцами из старообрядческой среды. Такой была дореволюционная специфика этих мест».
Волны истории накатывали одна на другую, смывая в безвестные бездны людей и поднимая на гребень новых. Особая страница – революция и гражданская война, и последовавший за ними знаменитый поволжский голод.«Во множестве сел, население которых сегодня составляет не более тысячи жителей (что совсем немного по здешним меркам), до революции проживало и по десять, и по двадцать, и по 25 тысяч человек. На базе этих сел в гражданскую войну формировали целые дивизии, – например, в селе Малый Узень. А еще Чапаев Василий Иванович тоже родом из наших мест» – улыбается в далеком Покровске владыка.
Сформированная в 1918 году в Николаевске, Чапаевская дивизия в 1919 ушла из Заволжья к Уралу, – гражданская война продвигалась на восток. А через два года, в 1921-м, здесь разразился страшный голод.
«Миллионы погибли. Те, кто мог, уезжал, – говорит владыка. – И коллективизация, и раскулачивание, – все беды, с которыми столкнулся наш народ в XX веке, железным огненным колесом прошлись и по саратовскому Заволжью».
Колесо выжгло некогда населенные степи, где оазисами стояли многолюдные села, и они опустели: «После всех перипетий XX века эти земли фактически заселялись заново людьми, съезжавшимися в Заволжье со всего Советского Союза – на целину, на комсомольские стройки. Поэтому люди в своем подавляющем большинстве утеряли корни и уклад».
На место вековых традиций пришел советский быт. Когда все начало меняться, мы знаем, – в 90-х, – но многое и теперь напоминает о недалеком прошлом.
– На территории вашей епархии поразительно много мест с советскими названиями.
– Маркс, Энгельс, Пугачев… Есть у нас Краснопартизанский район, есть Советский … Титул у меня – епископ Покровский и Николаевский, а если воспользоваться современными географическими названиями, то получится Энгельский и Пугачевский. И рукополагали-то меня в Дзержинском, – смеется владыка, – так что наследие советского прошлого сопровождает меня по моему архиерейскому пути.
– Есть ли надежда на переименование этих городов и районов? Вот у нас в Москве переживают из-за названия станции метро Войковская, например, – хотя уже мало кто слышит в нем фамилию одного из организаторов убийства царской семьи.
– То, что не слышат, говорит только об одном – люди часто не знают своей истории. Не задумываются о ней. «Хлеб наш насущный дай нам на сей день», – многие делают эти слова девизом своей жизни и, к сожалению, ищут только хлеба насущного.
Конечно, и я, и мои помощники работаем над тем, чтобы каким-то образом изменить ситуацию и вернуть исторические названия, но это очень долгий и сложный процесс. Хотя мне кажется, что у людей начинает меняться мнение: еще десять лет назад во время общегородского референдума подавляющее большинство высказалось против переименования – хотели, чтобы город остался Энгельсом, – а сегодня жители называют себя покровчанами.
– Кто сегодня приходит в храмы – есть ли молодежь?
– Всё зависит от священника. На мой взгляд, главный принцип развития церковной жизни сегодня, миссионерства в самых разных формах его проявления, – развитие приходской жизни. Там, где есть хороший священник, все налаживается. Выстраивается. Появляется молодежь. Конечно, это вопрос не года, не двух и даже не пяти – это вопрос многих лет. Но результат все равно виден. Часто спрашивают – есть ли у вас в провинции антицерковные настроения, брожения?
– Да, вот и мы хотели спросить о том же.
– Чем дальше вглубь, тем меньше таких дров, – люди здесь не занимаются глупостями. Священник в провинции, в селе, в райцентре – это первый союзник, и для простого человека, и для интеллигенции, и для власть придержащих. Созидающее начало. Центр притяжения.
У нас в райцентрах много трудностей, много проблем, но везде духовенство востребовано, и везде у священников складываются отношения с людьми. Конечно, советское прошлое не дает себя забыть: была выбита, уничтожена традиция, не только религиозная, но весь уклад жизни. Сегодня люди, как слепые, пытаются на что-то опереться, а почва, словно болото, уходит из-под ног, и очень тяжело. И когда в таком месте появляется добрый пастырь, вокруг него собираются люди, которым он нужен. А потому конфликты, брожения и шатания в провинции не ощущаются.
– Владыка, исполняется год, как была образована Покровская и Николаевская епархия, и вы взошли на эту кафедру.
– Да, девятнадцатого декабря, на Николу меня рукополагали.
– Во время богослужения под ноги архиерею постилают орлецы – ковры с изображением парящего орла. Что символизирует собой это изображение?
– Это образ духовности, полета. Духовного служения архиерея. Того, что он должен быть отделен от своих повседневных человеческих исканий, забот. Должен, летая в духовном смысле над своей паствой, очень зорко наблюдать за тем, что происходит – и при этом сам быть духовным человеком. Ну, по крайней мере, так должно быть.
– В одном из интервью вы рассказали о видении, которое было старцу Алексию Мечёву в «ответ на его размышления о том, что такое священство. Он лезет в гору и, изнемогая, тащит за собой на веревке толпу людей. Люди эти не хотят подниматься, толкаются, кричат, рвутся кто вбок, кто вниз. Силы оставляют его, и он срывается по склону. И чувствует, как эти люди, объединив свои силы, не дают ему съехать, подталкивают его вверх. Вот так и в храме, и в приходской жизни. Священнику бывает тяжело, он устает, изнемогает – и вдруг чувствует, что те прихожане, ради которых он трудился, поддерживают его и тянут вверх». А что такое епископство? Вот многие считают, что архиерей – в своем роде это… руководящий работник.
– В этом есть определенная правда. Епископ – надзиратель в переводе с греческого. То есть тот, кто надзирает за церковной жизнью. Но архиерей – это прежде пастырь, надзирающий за жизнью духовной.
Видение старца Алексия Мечёва в какой-то степени можно отнести и к архиерейскому служению, но в большей степени здесь подойдет то наставление, которое дал мне Святейший Патриарх, сказав удивительные слова, – и я думаю, что они уже сбываются, и всю мою жизнь последующую будут сбываться.
За блистающими ризами, в которые облачается архиерей, сказал Святейший, за пышностью богослужений и внешней устроенностью жизни скрывается много скорбей и трудностей, которые никто, ни один человек, даже самый близкий, не может ни понять, ни разделить. Это тот крест, – ежедневное умирание за паству, – который возлагается в хиротонии на архиерея.
И сегодня я опытно понимаю, что это так и есть, – хотя, с другой стороны, и радости много: ты можешь делать то, что приносит пользу Церкви – и это настоящее утешение. Вообще, то, что Бог дал возможность послужить Церкви – великое счастье. Кому-то такую возможность Он не дает, а я считаю, что я счастливый человек. Весь мой жизненный путь – то, что я в свое время стал монахом, жил в общежительном монастыре, потом, оказавшись в Саратовской области, служил приходским священником, теперь архиерей, – говорит об этом.
Архиерейское служение очень сильно отличается от того, что мне приходилось переживать прежде, но оно приносит великое утешение – ты делаешь это ради Христа, ты делаешь это для своей Церкви.
– А что самое трудное в вашем служении?
– У нас в России как-то принято власть ругать, – исторически так сложилось. Архиерей тоже в какой-то степени начальник, – приходится руководить, управлять, а иногда и понуждать кого-то. Понятно, что люди могут сопротивляться, быть чем-то недовольными, могут обижаться, но самое трудное, наверно, – когда ты не находишь понимания в своем служении. Вот это приносит боль. Хотя конечно, быстро ничего изменить нельзя. Нужно время, чтобы люди тебя поняли. Чтобы выросли помощники, единомышленники, те, кто будут в один тон с тобой делать то, чем ты живешь.
– Владыка, многим интересно – а как молятся архиереи? Что какое у вас правило?
(смеется) Обычное монашеское правило. То самое, которое во время пострига было дано мне духовником. Стараюсь как-то держать, – конечно, в полной мере уже не всегда получается, потому что и график богослужений другой, и все другое, – но стараюсь исполнятьпо мере сил и возможностей. Обычное наше традиционное русское монашеское правило: три канона с акафистом, кафизма, Евангелие, Апостол, утренние-вечерние молитвы – ну это само собой, – Иисусова молитва. То, чем все монахи живут.
– Идет Рождественский пост – дайте нам архиерейское наставление. Сейчас в моде разговоры про то, что важен пост духовный, а не телесный – и всё как-то в сторону уменьшения телесного.
– Я вам так скажу – когда я, будучи юношей, пришел в Церковь, меня вдохновила, поразила, зажгла и повела за собой отнюдь не расслабленность, не легкость и доступность, а монашеская жизнь: я увидел, что люди постятся, как они молятся…
Пожилой человек по состоянию здоровья действительно может ослабить пост, – у него все болит, ему нужно есть молочные продукты, – и еще будучи священником, я давал таким людям благословение на послабление.
Но молодым необходимо пройти через подвиг. Если мы посмотрим на жизнеописание подвижников нашей Церкви, особенно монашествуюших, то увидим, с какой ревностью эти юноши, отправляясь в монастырь, и даже только готовясь к монашеской жизни, подвизались. И не одни монашествующие, – вы знаете, что в русском войске только при Петре I посты отменили? Солдаты, отправляясь на войну, держали пост, – вот традиции русской жизни.
Я считаю, что для человека в силах, особенно молодого, это очень полезно, – и молитвенное правило хорошее, и пост.
В конце концов, есть устав поста – для кого он писался? Говорят – «мы не монахи, мы не хотим эти книги читать». Но святые отцы не разделяли людей на монахов и не на монахов. Восточная Церковь, наше православие глубоко укоренено в монашеской традиции. Наша вера требует от человека внутренней духовной работы.
Монашеский образ жизни вообще характерен для России. И эта особенность русской духовной жизни всегда восхищала людей других православных традиций – например, греков, болгар, или румын.
Мне кажется, немножко надо себя понуждать. Если себя ущемить, Бог в сто раз больше вернет за это, – даст и силы, и крепость, и здоровье. Когда у человека есть вера, когда он доверяет Богу, Бог это все возвращает сторицей.
Я помню, когда я, будучи юношей, начинал ходить в храм. Батюшка, бывало, скажет с авмона – «братия и сестры, надо помочь», – и такая давка начинается, чтобы метлу схватить или тряпку! А сейчас батюшкам только что не плясать приходиться, чтобы упросить своих прихожан убрать после службы. И то не найдешь никого. Это же тоже говорит о многом. На самом деле это же очень нехорошая тенденция.
– А с чем она связана?
– Думаю, что с общим расслаблением жизни. Ее материализацией. Тем, что на первое место выходит искание личной выгоды. В крупных городах целый новый вид воскресного отдыха появился – шоппинг. Нашим бабушкам-дедушкам скажи об этом, они, наверное, и не поняли бы. Да и родители наши на это странно посмотрели бы. А сегодня храмами становятся супермаркеты.
Из жизни уходит жертвенность. Вот это – очень опасное явление. Русскому человеку без жертвенности – просто смерть. И, по крайней мере, Церковь должна быть очагом, где мы будем об этом говорить. Будем стараться воспитывать в наших детях жертвенное служение. Но, наверное, для этого нужно и самим уметь чем-то жертвовать.
Бседовала Анастасия Рахлина
09/12/2013 10:20
В редакцию «Общественного мнения» вновь обратились прихожане храма Покрова Пресвятой Богородицы города Энгельса. на нового настоятеля Сергея Сивоплясова и епископа Пахомия, которые, по словам авторов обращения, подписанного тремя сотнями прихожан, не только отправляют неизвестно куда старые иконы, но и тратили на неизвестные цели пожертвования.
Как сообщил нам представитель инициативной группы прихожан Иван Скотенко, шесть предшествующих обращений в церковные инстанции были проигнорированы.
«Положение дел не изменилось, но отношение стало меняться в лучшую сторону после приезда митрополита Саратовского и Вольского Лонгина. Надолго ли? Наш голос услышан. Не все вопросы решаются. Оставим это на совесть и страх Божий тех, кто допускает такие нелепости при попустительстве епископа Пахомия. Но сдвиги есть
»,– пишет Скотенко.
По поручению группы прихожан храма Покрова, Иван Скотенко предоставил для публикации совместное заявление о происходящем в саратовской митрополии:
«Церковь опорочить нельзя. Это и не возможно. Она простояла более двух тысяч лет и будет совершать своё служение до окончания мира. Но люди, которые сегодня приходят в храмы, молодёжь, которая потеряла связь с поколением старших, а значит и традиции, вот они являются первыми порочащими то, что являлось святостью и примером для общества многих поколений. Только одних действий некоторых современных «батюшек» хватает, чтобы дать оценку всем и вся, хотя на всех это распространить нельзя. По пришествии в Троицкий храм нового настоятели священника Мартянова жгли иконы. Не богоборцы, не противники веры, а сами «верующие». Прихожане просили отдать им эту святость. Но настоятель заявил, что это делается с благословения епископа Пахомия и ничего отдавать нельзя. А его высказывания на вопрос, что прихожане перестанут давать пожертвования за его безобразия, он ответил просто, по-честному, что если вы не будете давать, найдутся другие дураки. Это человек, который был поставлен правящим архиереем и совершал свои действия только по его благословению. Близкие подчинённые епископа вторят одно и то же. Например, нынешний ближайший помощник епископа Пахомия священник Тихонов, на вопрос прихожан о тех безобразиях, которые происходят в Покровском храме и наших возмущениях по этому поводу заявил, что если вам не нравиться в этом храме, то идите в другой. Исчерпывающий ответ. Как в анекдоте – не хочешь, не ешь. Но в какой другой? Если такие «новшества» будут внедряться во всех храмах, то куда деваться нам, тем, которые по 20-50 лет ходили в эти храмы и приносили сюда всё сокровенное. Мир всегда менялся. То в худшую сторону, то в лучшую. Это зависело от тех людей, которые жили в этом мире. Но Церковь всегда была стабильна, потому что создана не людьми, а Богом. Сегодня всё больше в Церковь проникают лживые понятия мира. И такие понятия несут в себе современная молодёжь с попустительства правящих архиереев. Заметьте, там, где архиерей в возрасте, там, где настоятель имеет опыт работы с людьми – тихо и спокойно, размеренная церковная жизнь. Там, где молодёжь – раздор, хамство, стяжательство и лицемерие. Мы против такой экспансии чуждых для нашей Церкви действий. Мы не хотим быть в числе тех, кто порочит Церковь. Но наш голос не услышан, ответы не даны. Поэтому мы обратились к Вам, как единственной возможностью быть услышанными нашим «руководством». Может до них дойдёт, что в их «работе» нужно что-то менять, чтобы их обязанность и призвание были служением, а не работой, Богу и людям
»,– завершают послание прихожане энгельсского храма.
В 1993 г. окончил Московский технический лицей № 1.
В 1993-1997 гг. обучался в Московском государственном технологическом университете «Станкин» на факультете информационных технологий по специальности «Системы автоматизированного проектирования». Присуждена степень бакалавра техники и технологий по направлению «Автоматизация и управление».
В 1997 г. поступил послушником на московское подворье Троице-Сергиевой лавры. В 1998 г. принят в число братии Троице-Сергиевой лавры.
В 1998-2002 гг. обучался на заочном секторе Московской духовной семинарии.
1 апреля 1999 г. на московском подворье Троице-Сергиевой лавры игуменом Лонгином (Корчагиным) пострижен в монашество с именем Пахомий в честь преподобного Пахомия Великого.
23 июля 2000 г. в храме Всех святых на Соколе г. Москвы архиепископом Бронницким Тихоном рукоположен в сан иеродиакона.
В 2003 г. переведен в Саратовскую епархию.
28 августа 2003 г. в соборе Сошествия Святого Духа г. Саратова епископом Саратовским и Вольским Лонгином рукоположен в сан иеромонаха.
С 29 августа 2003 г. служил в Архиерейском храме в честь иконы Божией Матери «Утоли моя печали».
3 декабря 2003 г. назначен экономом, 23 января 2004 г. — настоятелем Свято-Троицкого собора г. Саратова.
11 января 2006 г. назначен председателем архитектурно-реставрационного отдела Саратовской епархии.
В 2005-2011 гг. являлся духовником Саратовского регионального общества трезвости и здоровья. С 2007 г. — преподаватель в Саратовской духовной семинарии. С 2007 г. — член Президиума регионального отделения Всероссийского общества охраны памятников истории и культуры. В 2008-2010 гг. — член Общественной палаты Саратовской области.
Решением Священного Синода от 5-6 октября 2011 г. (журнал № 136) избран епископом Покровским и Николаевским.
3 декабря 2011 г. в Патриарших покоях кафедрального соборного Храма Христа Спасителя состоялось наречение архимандрита Пахомия во епископа Покровского.
19 декабря 2011 г. за Божественной литургией в Николо-Угрешском монастыре Святейший Патриарх Кирилл возглавил архиерейскую хиротонию архимандрита Пахомия.
— Владыка, скажите, пожалуйста, а можно ли вообще грехи делить на большие и маленькие, страшные и нестрашные?
— С одной стороны, действительно существует разделение грехов на смертные и не смертные. Под смертными грехами понимают тяжелые поступки, такие как воровство, убийство, прелюбодеяние, которые затрагивают не только самого человека, но и его ближних. А есть грехи повседневные, мелкие, которые на первый взгляд не оказывают такого сильного влияния на человека.
Но с другой стороны, грех остается грехом — это нарушение заповеди Божией. Когда человек постоянно совершает один и тот же грех, перестает чувствовать его, это становится причиной последующих греховных состояний, а порой и тяжелых падений. А затем грех перерастает в страсть. Знаете, как говорят: «Хочу все в жизни попробовать. Могу курить, а могу и не курить». А на самом деле может он только курить, бросить уже не в силах — им владеет страсть, которая стала следствием множества греховных поступков.
Святые отцы часто сравнивают крупные грехи с большим камнем, который угнетает человека, отделяя его от Бога. А мелкий грех сравнивается с песком, который мы сыпем в мешок за своей спиной. И по своему весу этот мешок может быть не меньше того камня.
— Чтобы помочь человеку увидеть в своей жизни самые разнообразные виды мелкого греха, сегодня издаются специальные сборники в помощь кающимся с перечислением греховных поступков. Как Вы к ним относитесь?
— Действительно, сегодня человек, чтобы узнать. грешен он или нет, открывает подобный справочник и начинает выписывать оттуда свои грехи. Мне кажется, что подобные книги могут помочь человеку лишь на первом этапе церковной жизни, когда он только-только открывает для себя путь покаяния. А для постоянного пользования я бы такую литературу не порекомендовал. Потому что задача христианина — научиться самому различать: грех ты совершаешь или не грех. Чтобы совесть стала повседневным помощником и подсказчиком, человек должен руководствоваться не буквой закона, а духом Евангелия. Отношение к Богу должно быть, как к Отцу — ведь сын боится обидеть своего отца, потому что любит, а не из-за страха наказания.
— Одна моя знакомая часто повторяла такую фразу: «Мы не осуждаем, мы обмениваемся информацией о человеке». И действительно, часто мы ведь не хотим вынести человеку какой-то окончательный приговор, а так — надо же о чем-то говорить.
— А надо ли просто так говорить? В Евангелии сказано, что мы от своих слов либо оправдаемся, либо осудимся. Слово — это способ выражения сути человека. Когда мы говорим о человеке, очень часто это переходит в настоящее осуждение, которое разрушает нашу душу. Преподобный авва Дорофей говорит, что когда мы хотим помочь человеку исправиться, говоря о его грехе, мы должны найти возможность протянуть руку помощи этому человеку, должны болеть за него всем сердцем. Поэтому стоит предложить своему собеседнику, констатирующему грех, встать и помолиться за согрешающего. Или проявить о нем деятельную заботу.
— Также очень распространено осуждение начальства. Ведь не каждому руководителю скажешь все, что думаешь, в лицо. Так хоть за глаза не согласиться. А то ведь можно в коллективе сойти за безвольного человека, у которого отсутствует собственное мнение.
— К сожалению, в России принято осуждать начальство. Причем за глаза мы его ненавидим, а при личном общении угодничаем. Это настоящее холопство. С другой стороны, недаром есть пословица: «Я начальник, ты дурак». Так вот и проявляется взаимная «любовь». Зная об этом, и начальник, и подчиненный должны стараться исправлять эту ситуацию. Подчиненный должен относиться к своему начальнику с почтением, с уважением, стараться выполнять его требования. Но при этом он должен обязательно иметь собственное мнение и стараться с сердцем выполнять свою работу, высказывать собственные идеи. А начальник должен поощрять инициативу подчиненных.
Подобные отношения должны строиться на уважении, на определенных правилах. Святые отцы часто советуют бороться с дерзостью, панибратством и начальника к подчиненному, и подчиненного к начальнику. Дерзость разрушает отношения, потому человек должен внимательно к себе относиться, не допускать вольного отношения, хранить разумную дистанцию. Это важно.
— За годы коллективизации, государственного управления экономикой в нашей стране сложилось мнение: «Мы у государства не воруем, а берем свое, что нам недоплачивают добровольно». Как к этому относиться?
— Когда человек берет на себя такую ответственность судить о чьей-то собственности или о поступках, совершенных в отношении его или другого, это уже говорит о том, что он находится в поврежденном духовном состоянии. Мы должны руководствоваться учением Христа, Священным Писанием, словами святых отцов. Очень важно, чтобы христианин искал там ответы на свои вопросы. Причем не просто: «Да» или «Нет». Верующий человек должен посредством молитвы, чтения Священного Писания образовать свою душу так, чтобы она стала чувствительной к тому, что человек совершает. И если совесть обличает тебя в том, что в конкретной ситуации ты совершаешь грех, послушай своей совести и не делай этого.
— Очень распространенными являются грехи чревоугодие и пьянство. Но неужели христианин не может порой вкусно и с удовольствием поесть или немного выпить? Где грань греха?
— Тот устав, которым мы руководствуемся в своей религиозной жизни, — это некая путеводная ниточка, которая помогает двигаться в правильном направлении. Но ведь у каждого своя мера, и жизнь бывает сложной. Поэтому все зависит от конкретной ситуации, от самого человека.
Христианство — очень возвышенная и глубокая религия. Она призывает человека к совершенству, которого в принципе невозможно достичь, но стремиться к нему обязательно нужно, иначе не достигнешь вообще ничего. Поэтому когда мы следуем тому или иному правилу, не надо превращать его в абсурд. Нужно руководствоваться идеей стремления к совершенству и заповедью о любви.
Все мы любим приводить историю о том, как к старцу постом пришли гости, и он ради них отложил пост и молитвенное правило. Но это не значит, что, когда братия ушли, преподобный бросил молитвенное правило и продолжил кушать. К сожалению, часто приходится слышать вопросы типа: «Я съела шоколадку постом, это грех?». И очень редко услышишь: «Я лишний день попостился, дольше помолился». То есть человек все время хочет выполнить некий минимум. Это законнический подход, в нем отсутствует любовь, жажда Бога.
— А что плохого во фривольных шутках, анекдотах с намеком — ведь их отпускают порой вполне приличные люди? Мы же люди взрослые и понимаем, что за этим стоит лишь желание немного посмеяться.
— Отношения в жизни общества, в семье строятся по определенным правилам, по определенной традиции. Для христианской традиции свойственны целомудрие, любовь, уважение, милосердие. Эта традиция предполагает самоограничение. Как выразился один мой знакомый: «Настоящая культура — это то, что выше пояса, а современная „культура” — все, что ниже пояса».
Почему это вредно? Потому что человек, позволяющий себе подобные шутки, перестает иметь чувствительность души. Что такое стыд? Это чувство, которое вложено Богом в человека помимо его воли для самосохранения личности. В Евангелии сказано, что дерево познается по плодам. И мы видим, каковы плода общества, в котором нормой становится вольное поведение. На протяжении тысячелетий было принято вести себя благопристойно, не затрагивать интимных отношений в разговорах. И мы видим, что плодом такого воспитания были нравственно здоровые, адекватные люди. Сегодня мы видим совершенно иные плоды, когда институт семьи близок к абсолютному уничтожению, когда порой ощущаешь себя словно в сумасшедшем доме — настолько перепутаны норма и патология.
— Может ли христианин позволить себе иногда, выражаясь современным языком, немного «расслабиться»?
— Знаете, мы часто расслабляемся, абсолютно не собираясь перед этим. Конечно, человеку надо порой «расслабляться» — только не расслабляться, а отдыхать. Тетиву лука надо натягивать так, чтобы она не оборвалась. Так и в жизни любого христианина: мы должны молиться, поститься, но иногда человеку нужно выспаться, поговорить, посмеяться. Только не переходить границы, чтобы расслабление не уничтожило все то, что ты собрал до этого. Все плоды труда нельзя сжигать коротким промежутком своего отдыха.
— Наступил Великий пост — время особого покаяния. Но ведь большинство церковных людей стараются и в остальные дни года не предаваться тяжелым порокам, бороться со страстями. Как научиться искренне каяться в мелких грехах?
— Я бы дал совет хотя и очень банальный, но верный и действенный. Посоветовал бы молиться, причем искренне, от сердца. Мой духовник всегда говорил: «Ты должен научиться молиться, а не просто читать молитвенное правило». А у нас очень распространено мнение, что молиться — значит читать тексты молитв. Настоящая молитва — когда человек имеет благоговение перед Богом, когда он своей мыслью, всеми чувствами переносится ко Христу, когда он любит Его и боится обидеть, в том числе и мелкими грехами. А когда человек начинает молиться и жить внимательной жизнью, он видит, что эта мелочь, повторяемая изо дня в день, отделяет человека от Бога.
— Что бы Вы пожелали читателям на время Великого поста?
— Самое главное пожелание: не относиться к Великому посту как к кратковременному промежутку, который заставляет нас немного потрудиться, а потом можно будет снова забыть о духовных трудах. Чтобы жажда внимательной жизни, желание трудиться Христа ради, быть Ему верным всегда присутствовали в нашей жизни. А время Великого поста использовать, чтобы в себе это чувство развить.
Церковь, зная немощь человеческую, определяет десятую часть года, чтобы мы внимательнее отнеслись к своей духовной жизни. Предлагает нам для этого особые богослужения, в которых подчеркиваются необходимые для покаяния качества. А нам нужно перестать воспринимать пост как тяжелую, но необходимую обязанность, полюбить эту дорогу.
Епи́скоп Пахо́мий (в миру Дмитрий Александрович Брусков ; 5 июля , Москва) - епископ Русской православной церкви , епископ Покровский и Николаевский .
Биография
В 1983 году поступил в среднюю школу № 671 города Москвы, в 1989 году поступил в Московский технический лицей № 1 и в 1993 году его окончил.
1 апреля 1999 года на московском подворье Троице-Сергиевой лавры игуменом Лонгином (Корчагиным) пострижен в монашество с именем Пахомий в честь преподобного Пахомия Великого .
28 августа 2003 года в соборе Сошествия Святого Духа города Саратова епископом Саратовским и Вольским Лонгином рукоположён в сан иеромонаха .
С 29 августа 2003 года служил в Архиерейском храме в честь иконы Божией Матери «Утоли моя печали».
3 декабря 2003 года назначен экономом, 23 января 2004 года - настоятелем Свято-Троицкого собора города Саратова.
С 2005 года - духовник Саратовского регионального общества трезвости и здоровья.
11 января 2006 года назначен председателем архитектурно-реставрационного отдела Саратовской епархии.
8 апреля 2007 года в храме в честь Покрова Божией Матери города Саратов возведён в сан игумена .
Архиерейство
14 октября 2011 года митрополитом Саратовским и Вольским Лонгином возведён в сан архимандрита .
3 декабря 2011 года в Патриарших покоях Храма Христа Спасителя состоялось наречение архимандрита Пахомия во епископа Покровского .
4 октября 2012 утверждён в должности настоятеля (священноархимандрита) Иргизского Воскресенского мужского монастыря с. Криволучье Саратовской области .
Награды
- 9 января 2003 года удостоен права ношения набедренника .
- 29 марта 2004 года удостоен права ношения наперсного креста .
- 24 апреля 2011 года удостоен права ношения палицы .
Напишите отзыв о статье "Пахомий (Брусков)"
Примечания
Ссылки
- на сайте patriarchia.ru
- (видео)
- (видео)
Отрывок, характеризующий Пахомий (Брусков)
– Слава Богу, что успели, – сказала она духовному лицу, – мы все, родные, так боялись. Вот этот молодой человек – сын графа, – прибавила она тише. – Ужасная минута!Проговорив эти слова, она подошла к доктору.
– Cher docteur, – сказала она ему, – ce jeune homme est le fils du comte… y a t il de l"espoir? [этот молодой человек – сын графа… Есть ли надежда?]
Доктор молча, быстрым движением возвел кверху глаза и плечи. Анна Михайловна точно таким же движением возвела плечи и глаза, почти закрыв их, вздохнула и отошла от доктора к Пьеру. Она особенно почтительно и нежно грустно обратилась к Пьеру.
– Ayez confiance en Sa misericorde, [Доверьтесь Его милосердию,] – сказала она ему, указав ему диванчик, чтобы сесть подождать ее, сама неслышно направилась к двери, на которую все смотрели, и вслед за чуть слышным звуком этой двери скрылась за нею.
Пьер, решившись во всем повиноваться своей руководительнице, направился к диванчику, который она ему указала. Как только Анна Михайловна скрылась, он заметил, что взгляды всех, бывших в комнате, больше чем с любопытством и с участием устремились на него. Он заметил, что все перешептывались, указывая на него глазами, как будто со страхом и даже с подобострастием. Ему оказывали уважение, какого прежде никогда не оказывали: неизвестная ему дама, которая говорила с духовными лицами, встала с своего места и предложила ему сесть, адъютант поднял уроненную Пьером перчатку и подал ему; доктора почтительно замолкли, когда он проходил мимо их, и посторонились, чтобы дать ему место. Пьер хотел сначала сесть на другое место, чтобы не стеснять даму, хотел сам поднять перчатку и обойти докторов, которые вовсе и не стояли на дороге; но он вдруг почувствовал, что это было бы неприлично, он почувствовал, что он в нынешнюю ночь есть лицо, которое обязано совершить какой то страшный и ожидаемый всеми обряд, и что поэтому он должен был принимать от всех услуги. Он принял молча перчатку от адъютанта, сел на место дамы, положив свои большие руки на симметрично выставленные колени, в наивной позе египетской статуи, и решил про себя, что всё это так именно должно быть и что ему в нынешний вечер, для того чтобы не потеряться и не наделать глупостей, не следует действовать по своим соображениям, а надобно предоставить себя вполне на волю тех, которые руководили им.
Не прошло и двух минут, как князь Василий, в своем кафтане с тремя звездами, величественно, высоко неся голову, вошел в комнату. Он казался похудевшим с утра; глаза его были больше обыкновенного, когда он оглянул комнату и увидал Пьера. Он подошел к нему, взял руку (чего он прежде никогда не делал) и потянул ее книзу, как будто он хотел испытать, крепко ли она держится.
– Courage, courage, mon ami. Il a demande a vous voir. C"est bien… [Не унывать, не унывать, мой друг. Он пожелал вас видеть. Это хорошо…] – и он хотел итти.
Но Пьер почел нужным спросить:
– Как здоровье…
Он замялся, не зная, прилично ли назвать умирающего графом; назвать же отцом ему было совестно.
– Il a eu encore un coup, il y a une demi heure. Еще был удар. Courage, mon аmi… [Полчаса назад у него был еще удар. Не унывать, мой друг…]
Пьер был в таком состоянии неясности мысли, что при слове «удар» ему представился удар какого нибудь тела. Он, недоумевая, посмотрел на князя Василия и уже потом сообразил, что ударом называется болезнь. Князь Василий на ходу сказал несколько слов Лоррену и прошел в дверь на цыпочках. Он не умел ходить на цыпочках и неловко подпрыгивал всем телом. Вслед за ним прошла старшая княжна, потом прошли духовные лица и причетники, люди (прислуга) тоже прошли в дверь. За этою дверью послышалось передвиженье, и наконец, всё с тем же бледным, но твердым в исполнении долга лицом, выбежала Анна Михайловна и, дотронувшись до руки Пьера, сказала:
– La bonte divine est inepuisable. C"est la ceremonie de l"extreme onction qui va commencer. Venez. [Милосердие Божие неисчерпаемо. Соборование сейчас начнется. Пойдемте.]
Пьер прошел в дверь, ступая по мягкому ковру, и заметил, что и адъютант, и незнакомая дама, и еще кто то из прислуги – все прошли за ним, как будто теперь уж не надо было спрашивать разрешения входить в эту комнату.
Пьер хорошо знал эту большую, разделенную колоннами и аркой комнату, всю обитую персидскими коврами. Часть комнаты за колоннами, где с одной стороны стояла высокая красного дерева кровать, под шелковыми занавесами, а с другой – огромный киот с образами, была красно и ярко освещена, как бывают освещены церкви во время вечерней службы. Под освещенными ризами киота стояло длинное вольтеровское кресло, и на кресле, обложенном вверху снежно белыми, не смятыми, видимо, только – что перемененными подушками, укрытая до пояса ярко зеленым одеялом, лежала знакомая Пьеру величественная фигура его отца, графа Безухого, с тою же седою гривой волос, напоминавших льва, над широким лбом и с теми же характерно благородными крупными морщинами на красивом красно желтом лице. Он лежал прямо под образами; обе толстые, большие руки его были выпростаны из под одеяла и лежали на нем. В правую руку, лежавшую ладонью книзу, между большим и указательным пальцами вставлена была восковая свеча, которую, нагибаясь из за кресла, придерживал в ней старый слуга. Над креслом стояли духовные лица в своих величественных блестящих одеждах, с выпростанными на них длинными волосами, с зажженными свечами в руках, и медленно торжественно служили. Немного позади их стояли две младшие княжны, с платком в руках и у глаз, и впереди их старшая, Катишь, с злобным и решительным видом, ни на мгновение не спуская глаз с икон, как будто говорила всем, что не отвечает за себя, если оглянется. Анна Михайловна, с кроткою печалью и всепрощением на лице, и неизвестная дама стояли у двери. Князь Василий стоял с другой стороны двери, близко к креслу, за резным бархатным стулом, который он поворотил к себе спинкой, и, облокотив на нее левую руку со свечой, крестился правою, каждый раз поднимая глаза кверху, когда приставлял персты ко лбу. Лицо его выражало спокойную набожность и преданность воле Божией. «Ежели вы не понимаете этих чувств, то тем хуже для вас», казалось, говорило его лицо.
Сзади его стоял адъютант, доктора и мужская прислуга; как бы в церкви, мужчины и женщины разделились. Всё молчало, крестилось, только слышны были церковное чтение, сдержанное, густое басовое пение и в минуты молчания перестановка ног и вздохи. Анна Михайловна, с тем значительным видом, который показывал, что она знает, что делает, перешла через всю комнату к Пьеру и подала ему свечу. Он зажег ее и, развлеченный наблюдениями над окружающими, стал креститься тою же рукой, в которой была свеча.
