Горе мыслителю, кто не
садовник, лишь почва для
растений, растущих на ней
Фридрих Ницше , одаренный мастер введений, однажды писал лейпцигскому издателю, что, тогда как применение “Я” в главной части философской работы есть нарушение правил пристойности, это извинительно для введения. Ницше неоднократно нарушал это правило, как и многие другие.
Его философия с минимальными сомнениями наименее объективна, наиболее напряженно лична, наиболее эготично1) субъективна (как однажды заметил Джордж Сантаяна ) из того, что Западный Мир до сих пор видел. Эта биография написана не для “профессионалов”, университетских профессоров или учителей философии. Нет, спешу я добавить, потому, что я разделяю презрение, которое чувствовал Ницше к академическим книжным червям, к шаблонно-мыслящим профессорам филологии, ко всем, кого его первый великий вдохновитель и пример, иконоборческий мыслитель Шопенгауэр , любил называть “кафедральными” или “бутербродными” философами. Нет, я должен написать эту книгу в экуменическом2) духе, для неспециалистов и “мирян”. Я должен написать это как благодеяние для тех, кто мог никогда не прочитать ни одной его книги и для которых Ницше это едва ли не более чем имя богохульника, у которого хватило желчи объявить, что “Бог мертв”. Я должен написать это, чтобы рассеять некий стереотипный предрассудок, которым как коркой обросло его имя, и наивное мнение, что он был внутренне антирелигиозен и смело брался за решение проблем бытия и возможности Человека найти утешение для духа и ума в этот всё более безбожный век?
Как может “свободный мыслитель” быть в согласии с мнением и практикой Властей, должных уберечь общество от всеобщей анархии, как может вирус равенства, коренящийся в самой природе Демократии не быть допущен к уничтожению того, что осталось от “культуры” и, в конечном счете, цивилизации. Всё это фундаментальные вопросы, которые мы, живущие в двадцать первом веке еще должны решить в этом возрастающе запутанном, неустроенном, тесном мире.
“Шок узнавания”, который Ницше испытал в возрасте двадцати одного года, когда, перелистывая книги в лейпцигской книжной лавке, случайно открыл для себя Шопенгауэра, я сам испытал в далеко меньшей степени в возрасте семнадцати в Гарварде, благодаря трем замечательным учителям: профессору Крейну Бринтону , читавшему мне первую часть “Генеалогии морали” для понимания психологического феномена революционного негодования; всеядного Пола Питера Крэма , ходячей энциклопедии фактов и дат, покрывающей две тысячи лет истории Европы, который впервые познакомил меня с испанским философом Оттега-и-Кассет ; и эксцентричному Артуру Добби Нокку , чья открытая речь в очаровательном курсе “История религий” - “Бог есть имя, которое мы даем Великой Неизвестности” помогла мне осознать, что утверждать о “знании” истинной природы Божества в неком значительном смысле есть святотатственная самонадеянность какой-то части смертных существ.
Оттого, что он страдал болезнью глаз и тяжелыми приступами мигрени, которые часто оканчивались многочасовыми припадками рвоты, Ницше был мыслителем, чье настроение испытывало метеорологическую зависимость, изменяясь от чувства творческого ликования под ясным голубым небом до наиболее мрачных, “вороно черных” мыслей, когда его “враги тучи” собирались над головой. Годами он был убежден, что также, как его отец, который умер преждевременно от размягчения мозга, не проживет дольше тридцати шести лет. Он чувствовал, что у него не хватит времени написать задуманные книги и, поскольку его мышление развертывалось и его постоянно бомбардировали новые идеи, он избрал путь их представления более или менее по мере их появления, в процессе развития, скорее чем в форме тщательно разработанных “систем”.
Кроме того, он был подвержен необычным порывом вдохновения (каждая из первых трех книг “Так говорил Заратустра” была написана точно в две недели), которое обрушивалось на него как внезапный ливень, особенно во время его долгих прогулок по лесам и густо тенистым местам, когда он лихорадочно писал в своих блокнотах, всегда бывших при нем вместе с зонтиком, защищавшим его слабые глаза. Ни одно из этих обстоятельств не подходило для “нормальной” философии и, конечно, для впечатляющих систем, воздвигнутых Кантом и Гегелем. Работы ранней зрелости Ницше - “Человеческое”, “Странник и его тень”, “Утреннее сияние” и другие - все “ненормальные”. Но их логическая слабость есть также их сила и очарование: очарование освежающей самопроизвольности.
Ницше не намеревался обманывать или вводить в заблуждение своих читателей, утаивая открываемые им горькие истины или посещавшие его чернейшие мысли. Бесстрашие, обнаруженное им при озаглавливании пятой и последней книги его “Веселой науки” - “Мы бесстрашны” - не было литературной позой. Он испытывал отвращение к “тепловатому мышлению” и даже декларировал в эссе о Шопенгауэре, что книги, в которых нет “огня” заслуживают сжигания; глава, которую он посвятил в “Заратустре”, “Тем, кто пишут кровью” - глубоко автобиографична.
Наличие тонких, а иногда даже зияющих противоречий в философии Ницше очевидно для каждого, кто сколько-нибудь внимательно ее изучал. Но то, о чем свидетельствуют эти изъяны не пристрастие к фальши или самообману, но скорее нескончаемое сражение с мириадом загадок, недоумений и противоречий, присущих тайне, или тайнам человеческого Бытия. Это происходило потому, что так много различных точек зрения было выражено, так много открылось новых перспектив, что протеанская3) философия Ницше даже перед его смертью производила столь необычайное очарование на читателей и “энтузиастов” самого разного общественного положения. Среди семи тысяч “афоризмов” и коротких эссе, содержавшихся в перечне изданных книг было что-нибудь на любой вкус и мнение - от самых консервативных и снобистских (тех, которых венский остряк Карл Краус саркастически прозвал супер-обезьянами из кофейни) до наиболее радикально-мыслящих. Сам Ницше был поражен, когда в 1887 г., за год до его умственного расстройства нашел, что среди его наиболее восторженных “фанов” могли находиться личности к которым он питал отвращение - социалисты “левого крыла”, революционные марксисты, атеистические нигилисты, которые вежливо игнорируя все, что он написал, считали его своим за его безжалостные нападки на христианское лицемерие.
Несколько лет назад Стивен Эшгейм в его превосходном исследовании “Наследство Ницше в Германии 1890-1990”: “Те кто предсказывал быстрое исчезновение (ницшеанства?) не представляли, что не было единства во мнениях, которое гарантировало бы Ницшеанству долгую и разнообразную жизнь. Его эластичность и избирательные толковательные возможности составили его устойчивую силу и облегчили проникновение в столь многие области культурной и политической жизни”.
Многие из “противоречий” философии Ницше есть следствие произвольного, двойственного подхода к тому, что все слишком небрежно называли истиной. “Истина без сомнения”, заметил однажды остроумно Ницше, “может стоять на одной ноге; но на двух ногах она может ходить и проникнуть всюду”. Он был убежден, что такая вещь как абсолютная истина не существует и что даже имея дело с ограниченными истинами философ должен первым делом каждую поднять и повернуть вокруг, как камень, чтобы увидеть, что может скрываться внизу. И то, что было внизу, в самой глубине каждой сказанной или написанной “истины” интересовало Ницше гораздо более, чем очевидное, явное, поверхностное, часто обманчивое. Острый, язвительный тон многих его утверждений не должен вести к заключению, что Ницше получал удовольствие от “лежащего вне закона”.
Догма любого рода была для него ненавистна, подобно яду для подлинного мыслителя. Как он писал в “Утренней заре”, в главе озаглавленной “Против тирании истины”: “Даже если бы мы были достаточно безумны, чтобы считать все наши мнения истинными, мы все же не хотели бы считать их единственно сущими: я не хочу знать почему автократическое господство и всесилие истины должно быть желательным; для меня достаточно знать, что она обладает большой силой. Но надо знать как сражаться и иметь противников и должно время от времени быть способным находить облегчение от этого в неистинности - иначе наступят для нас скука, бессилие и безвкусица и сделает нас такими же”. Это было одно из наиболее сжатых утверждений Ницше о “резистенционализме”, который лежал в самой основе его философии: “нет ничего такого, что укрепляло бы и облагораживало Человека более чем сопротивление склонности к лени и предрассудкам”.
Ницше отличало постоянное стремление быть “многоразмерным” в его мышлении, его неотступная готовность рассматривать обе стороны, браться за неприятное “против” также как за обманчивое “за” в каждой из проблем исследуемых им, отчего его мышление столь часто казалось противоречивым. Человек, который к концу своей сознательной жизни вызывающе заявил “Бог есть грубый двухкулачный ответ, бестактность по отношению к нам, мыслителям”, был тот же человек, который на великолепном открытии секции “Радостной Науки” декларировал, что “с незапамятных времен человеческие существа уважали основателей моральных кодексов и религий, хотя они разжигали религиозные войны только для того чтобы внушить людям веру в то, что они служат интересам бога или богов, они подкрепляли веру в ценность и значение человеческой жизни и т.о. помогали сохранить вид, который иначе мог сдаться самоубийственным крайностям пессимистического отчаяния”.
Не так давно в восхитительной книге, озаглавленной “Ницше в Турине”, которая, как объяснялось в предисловии была “попыткой помочь” ему, английский автор и литературный критик Лесли Чемберлен декларировал, что этот “напряженный, очаровательный, злой и непонятый мыслитель… был, вероятно, наиболее оригинальным философом девятнадцатого столетия”. Мы можем, я думаю, обойтись без “вероятно”. Потому что, хорошо это или плохо, Ницше был признан самым влиятельным философом после Гегеля, бросившим свою постоянно растущую тень на все протяжение двадцатого века и далее. Я делаю это заявление не вследствие его предположительной интеллектуальной роли в становлении нацизма: этот модный миф возник годы назад в Метаполитике Питера Вьерека , где германский романтизм во всех его сложных формах был посажен на скамью подсудимых и признан виновным вместе с его великим памфлетическим поэт-пророк-и-композитором Рихардом Вагнером.
Я делаю это потому, что никто из мыслителей современности не анализирует уже глубочайшие и наиболее опасные “течения” в допустимом laisser-allerhat, все более становящемся modus vivendi et pensandi, действующей повседневной религией, а точнее нерелигией современных мужчин и женщин на Западе.
Рискуя упростить и слишком легко обсуждать такую сложную, многостороннюю и тонкую Философию, можно сказать, что первая половина интеллектуального развития Ницше (до “Так говорил Заратустра”) была отчаянной попыткой письменно воплотить его гордо прокламируемую Freigeisterei (свобода духа) - в основном предназначенную для немногих счастливцев, достаточно храбрых, чтобы встретиться с ужасающей реальностью космической незначительности людей в гигантской вселенной.
Вторая часть философского поиска может считаться отчаянной попыткой заполнить образовавшуюся пустоту социалистической стабильностью. Цивилизация и культура не может, в конечном счете, поддерживаться без инстинктивного, чтобы не сказать атавистического уважения к Власти. Возможно, нигде во всех работах Ницше не было более горького сознания того, что гражданская война более ярко выражено бушует в темных глубинах его философии, чем в его патетическом протесте, содержащемся в письме, написанном в ноябре 1882 года Лу Салом , молодой даме, остроумной, блестящей, рано - развившейся эрудитке, которую он хотел сделать своей основной последовательницей: “В самом деле, Вы не верите, что “Freigeist” - мой идеал?”
Одним из замечательных достоинств философии Ницше является то, что он смело распознавал ограничения, присущие Freigeisterei, свободе духа, свободе мышления. “Если ум человека действительно свободен и не скован, если ему не нужно страдать от Kettenkrankheit - интеллектуальной “скованности цепями” - он должен освободиться от последних и наиболее калечащих иллюзий: наивного представления (столь обычного среди современных “либералов” и преданных фанатов Французской Революции) о том, что Освобождение или Свобода являются абсолютной ценностью, к которой любая другая должна испытывать почтение. Как может что-то столь нематериальное, как простая форма возможности считаться в любом значимом смысле абсолютной ценностью? Когда на самом деле она является субстанцией. Ведь когда в пустой стакан или чашку наливают что-то - это видно. Свобода, по своей природе, не может быть сама по себе конечной. Это значит, что существует свобода бывает благосклонная или скверная, храбрая или трусливая, щедрая или эгоистичная, правдивая или лживая, великодушная или ограниченная, честная или бесчестная, вежливая или грубая, рациональная или нерациональная.”
Спорно, что в век усиливающейся демократии можно вообразить, изменение мира, тогда как “реалистическая” мораль Ницше, безнадежно боровшаяся за существование, была основана, прежде всего, на аристократических канонах хорошего вкуса. Как он выразился однажды в письме своей сестре Элизабет: “В этом веке сброда и деревенщины”. Он ценил “хорошие манеры” больше, чем “добродетель”, “остроумие” и “красоту”.
Мы затрагиваем здесь что-то фундаментальное в аристократическом подходе Ницше, не только к религии, но также и к быту. Для него был жизненно важен элемент “дистанции”, страх, уважение и почтение. Ничто не было более отвратительным для него, чем все формы божественной “близости”, которую он считал безусловным унижением, как для Бога, так и для человека. В его негативной форме то, что Божественная бдительность, всезнающий, вездесущий, всевидящий Бог становится подглядывающим в замочную скважину Большим Братом, навязывающим свое мнение (Выше Бога и Диавола). Ницше наслаждается, цитируя возражение, однажды приведенное невинной маленькой девочкой, спросившей свою маму “Бог повсюду?” Когда мать ответила бездумно: “Да, конечно”, юная дочь сказала: “Но не кажется ли тебе, что это нескромно?”
Одинаково отвратительно было для Ницше и положительное представление о Боге - дружественном, помогающем, сотрудничающем, всегда готовым помочь преданным верующим в моменты кризиса. Он справедливо предвидел гротескную абсурдность, к которой в протестантстве: наивный Got mit uns. (Бог на нашей стороне) может привести.
Это было драматически доказано в последние полвека, в особенности, в Соединенных Штатах, где Протестантизм все еще в силе и включает в себя нелепые обещания супер-продавца высокой веры, такого как Ноннан Винсент Пил (автор Силы позитивного мышления), который обещал Божью помощь “позитивно настроенным” верующим в продаже вакуумных пылесосов, в проникновении в салоны красоты, в обеспечении выигрышей футбольной команде, игроку в гольф - разровнять дорожку в песке, неутомимому служаке, самому супер-активному в бизнес-офисе помочь победить весь мир, так как нет лучшего рецепта для успеха, чем Бог. “Доктор уверял нас, что “лучше всего объединиться с Богом”. Или можно процитировать доктора Самюэля Шумейкера, который подбадривал членов Питтсбургского гольф-клуба, уверяя их, что “Бог любит снобов также, как и других людей”. Или еще архи-оптимист, баптистский целитель Орал Роберте, любивший уверять своих, возможно взволнованных, слушателей в том, что “Христос не возражает против процветания”.
Список таких духовных “двигателей” почти бесконечен в сохранении рецептов успеха, сформулированных пятьдесят-шестьдесят лет назад Деканом Инге, “Красным Деканом” из Кантербери, который однажды провозгласил: “Религия процветает не потому, что она правдива, а потому, что она устраивает верующих”.
Это так, потому, что христианство перестало быть резким и требовательным, каким оно было еще во времена Паскаля (1623-1662) - одного из его “героических противников”, а вместо этого стало самодовольным, благодушным, мягким и вялым, таким, каким Ницше презирал его. Как и многое другое в современном мире, это просеивалось и съедалось снова и снова демократическим оптимизмом и его категорическим императивом о том, что христианство тоже должно относиться к популярным желаниям.
Основа этого процесса в самом представлении о святости как о чем-то весьма почитаемом, как о чем-то не на нашем уровне, а выше, благороднее и в возвышенном смысле - за пределами достижения человека. “Что делает общество здоровым, - верил Ницше - это возвышающая и стремительная сила, направляющая себя к идеалу улучшения или совершенствования, к чему-то что выше и лучше, а не просто к более “успешному”. Успешное существо, как он однажды заметил, “величайший из лжецов”. Там, где эта возвышающая привлекательность (форма уважения или почтения) потеряла свою силу или более не существует, преобладающая социальная сила становится исковерканной и разрушительной. Страх быть “несправедливым”, “непорядочными” и, что хуже всего, “непопулярными” деморализует тех, кто должен осуществлять власть, руководить и указывать. Здоровое понятие власти низводится до “тирании”. И результат - всеобщий уход от ответственности, вселенское отречение.”
Итак, Ницше предвидел со всей пророческой ясностью, что произойдет сегодня во всем Западном мире. Родители отрекаются от своих непослушных детей, учителя - от недисциплинированных учеников, священники - от своих беспокойных, занятых своими делами конгрегаций, политики - от своих лицемерных избирателей - в modus operandi это было закодифицировано уже полтора века назад на примере Французской демагогии. Александр Ледру - Ролм, которого однажды спросили, куда идет он и его партия, чистосердечно ответил: “Я не знаю, но я их лидер и я должен следовать за ними”. Каждый сдается кому-то или чему-то и все идет по спирали. Ничто не остается в стороне.
Все “традиционные” ценности обесцениваются. Уродству, именно потому, что оно противоположно традиционной “красоте”, придается статус почета, также как непонятное (в противопоставление слишком понятному для всех - великий историк-искусствовед Эрнст Гомбрих имел смелость назвать “мусором” или “анти-искусством”) - получает штамп глубокого “значения” у снобов от культуры в неистовых поисках оригинальности. Haute couture низведено до низкого уровня basse couture с полуодетыми моделями - новыми идолами нашего времени, ищущего сенсаций, вынужденного потворствовать различным формам стриптиза. Резкое развитие агрессивного, грубого рэпа - еще один характерный симптом культуры “миш-маш”, потерявшей свои корни и элементарное чувство аристократической сдержанности, ставшее “дикарским” - еще одно предвидение Ницше - и переставшее черпать вдохновение у других народов и континентов.
Легко упрекать Ницше за его анафемы трибунным проповедникам, способствующим наводнению, ослабляя шлюзы традиционной морали. Но остается тревожащий вопрос: что случится с Западным миром, если нынешнее течение не сможет быть остановлено и до каких низких глубин вульгарности дойдет наша бесстыдная “обнаженная” культура, или то, что осталось от нее и продолжает разрушаться, в то время как те, кому следует беспокоиться об этом, лишь наблюдают с бессильным страхом. Действительно, возможно, недалек тот день, когда новые постмодерновые нормы, появившиеся в процессе ницшеанской переоценки, будут объявлены ненормальными, как несчастная “старая шляпа”.
Ницше, который болезненно сознавал, как много динамита содержит его деструктивно-конструктивная философия (“мы должны разрушать старое, прежде чем построим новое”) однажды написал своему другу Мальвиде фон Мейзенберг , что его душа не выдерживает предчувствия, “что наступают времена в сто раз тяжелее чем la betise humaine (человеческая глупость). Возможно, что для всех человеческих существ будущего я - бедствие, да, я - бедствие...”. И снова, в другом письме своей “тетушке” Мальвиде: “меня всё еще ужасает мысль, как совершенно неподготовленные люди однажды воспользуются моей философией”. Но это агония каждого великого учителя человечества; он знает, что при некоторых обстоятельствах и случайностях, он может стать бедствием, также как и благословением для человечества. Ладно, я сделаю все, чтобы избежать возможности по крайней мере грубого непонимания”.
Это было благочестивое желание. Движимый своим неутомимым внутренним демоном - нечто вроде enfant terrible - он написал очень мрачную и похожую на эпиграмму книгу: “По ту сторону Добра и Зла”, в заключительной части которой утверждает, что подлинная культура всегда создавалась сильной, уверенной в себе аристократией, вдохновленной стойкой Herren - Moral (мораль господина) и что raison d’etre их целей было обеспечение необходимого социального обоснования для доминирования Herren Caste (“каста господ”).
В своей следующей книге “Генеалогия Морали”, он даже пошел дальше, сравнивая здоровый позитивный, творческий характер “морали хозяина” с негативным, реакционным, смертельно злопамятным характером “морали раба”, которая, благодаря Христианству и его незаконному отпрыску - Французской Революции, становится доминирующей политической религией в Европе.
Нет сомнения в том, что есть что-то жуткое в его бесстрашных утверждениях. Дав начало напыщенному, воинствующему “Deutshland Deutshland uber alles”, супер-патриотизму, ускорившему охват граждан Второго Немецкого Рейха после победы Пруссии над Францией в 1870 году. Эти самые бескомпромиссные утверждения Ницше были подхвачены неподготовленными последователями, о которых он писал в письме Мальвиде фон Мейзенберг и искажены в злобных стереотипах полуграмотных почитателей Адольфа Гитлера. Аристократическое представление Herren Caste было вульгаризировано и социально массировано в Немецкую Herren Rasse (раса хозяина) его проклятия в адрес христианского сострадания вдохновили безжалостную кампанию против всех форм untermenschen (недочеловека) ницшеанского ubermensch, или “высшего сверхчеловека”, превозносимого Заратустрой, начиная со славян и евреев. Буйство “белокурого зверя”, вырванное из контекста, давало философское оправдание зверствам антибольшевистских и антисемитских штурмовиков СА и СС. Результатом явился триумф четырех форм тирании, которые Ницше не переставал описывать: тирания идеологии, тирания Государства, тирания демагогии восставшей черни (Адольф Гитлер), тирания толпы.
История философии и, среди прочего, история интеллектуальных предательств, или, скажем, интеллектуального “искажения”, осуществленного рьяными учениками, концентрировавшимися на отдельных кусках мышления Мастера, ведет к радикальной трансформации его оригинальных намерений. Классический случай - Рене Декарт . “В своей битве против схоластического эмпиризма и “физики” Аристотеля , которая в течение пятнадцати столетий калечила научное мышление и позволяла интеллигентным европейцам продолжать верить в то, что солнце вращается вокруг земли, Декарт опрометчиво защищал режим ментального очищения, которое он уподоблял чистой доске: a tabula rasa. Этот термин, использованный в его Рассуждении о Методе как элементарная рекомендация по интеллектуальной гигиене, была использована для промывки мозгов его современников от паутины схоластической логики, мешающей им “ясно мыслить”. Но в руках его последователей формула a tabula rasa распространялась на всё. Старое, достаточно старое проклиналось во имя “нового”, и первый великий последователь Декарта, католик-фанатик Малебранч дошел до того, чтобы отменить Историю, как полезное руководство для людей (в сравнении с математикой и геометрией) и чуть больше, чем конспект по ошибкам и предрассудкам: позиция, принятая первым великим “энциклопедистом” Европы Пьером Бойлем (1647-1706). Прошлое, будучи по определению старым, должно быть отброшено. Результатом была Французская Революция, социальный переворот, испугавший Декарта, который был консервативен в отношении политики и религии.
Другой классический случай “интеллектуального предательства” - это Гегель. Необычная “логическая” система, изобретенная Гегелем, чтобы дать рациональное объяснение интеллектуальному развитию человечества - с тезисом, порождающим антитезис, заменяющийся синтезом, что составляет новый тезис, и т.д. - была направлена, среди прочего, на то, чтобы узаконить возникновение и определенный триумф конституционной монархии. Умер ли бы Гегель от холеры в 1831 году, прожил ли бы он еще двадцать-тридцать лет, он почти наверняка был бы в ужасе от того, что сделали его усердные ученики с его философией. В своей замечательной книге от Гегеля до Ницше - Революция в Мышлении XIX века, Карл Ловит показал, как каждый из его основных последователей - Бруно Бауэр, Дэвид Страус, Арнольд Рюге, Макс Стирнер, Людвиг Фейербах избирали одну определенную тенденцию в философии Гегеля и продолжали ткать из нее нечто совершенно отличное от того, что Мастер хотел видеть завершенным. Наиболее известным из этих “адептов” был Карл Маркс , взявший диалектику Гегеля и поставивший ее с ног на голову, низведя интеллектуалов и создав безличные, “научно” изобретенные социальные и экономические силы, способные изменить историю человечества.
Случай Фридриха Ницше еще более патетический. Начать с того, что он предвидел сам процесс интеллектуального предательства. Отметив в 28 афоризме “Человек, Все Слишком Человеческое”, как трудно для идущих по следам педантов понять мыслителя, играющего на нескольких струнах, он говорит: “В самой природе высших “многострунных” культур заложено, что они всегда неверно понимаются низшими”. Предсказание, в котором, если заменить “низшие” на “самые низкие”, прекрасно определяет приверженцев нацизма. Но Ницше не предвидел, однако, что за личность станет наиболее влиятельной среди его интеллектуальных предателей, кто станет на годы “высшим авторитетом” в отношении его работ, кто использует их как раз наоборот, чтобы состряпать посмертную “коронную работу” с волнующим заголовком Воля к власти (вполне готовую, вдохновить “лжечитателей” считать ее политической “волей к власти” опасно милитаристского Немецкого Рейха) и кто взял на себя написание трехтомника биографии о нём... Его сестра Элизабет! Сестра, которая уже привела в ярость своего брата тем, что вышла замуж за пресловутого антисемитского агитатора, и которая бессовестно презирала и не уважала всё, о чем он так глубоко задумывался и за что боролся. Она трансформировала Ницше в апологета тоталитарной тирании, ища расположения Муссолини (“самого замечательного последователя Заратустры”) и позднее, ее приветствовал в её доме в Веймаре подлинно тевтонский Ubermensch по имени Адольф Гитлер.
http://magazines.russ.ru (предисловие к книге Куртис Кейт,Наталья Ширяева " Фридрих Ницше. Биография")
Ницше Фридрих Вильгельм (1844 – 1900 гг.)
Немецкий философ. Родился в семье деревенского пастора в небольшом селении Реккен на границе Пруссии и Силезии. После окончания гимназии поступил в престижную профессиональную школу около Наумбурга - закрытое учебное заведение для детей из аристократических семей. Там он написал свое первое сочинение - «О музыке», которое сразу же позволило ему выдвинуться в число лучших учеников.
Далее он продолжает образование в Боннском и Лейпцигском университетах. Уже его студенческие научные работы были настолько интересны по содержанию и глубине анализа, что обращали на себя внимание профессоров.
После окончания университета ему предлагают должность профессора классической философии Базельского университета. Вскоре молодому ученому присудили степень доктора философии без предварительной защиты диссертации, на основании только журнальных статей.
Еще в университете Ницше познакомился с крупнейшим немецким композитором Р. Вагнером. Музыка Вагнера производила на Ницше такое же ошеломляющее впечатление, как на Вагнера - сочинения Ницше. Хотя Ницше вошел в историю мировой культуры прежде всего как философ, сам он считал себя музыкантом. Даже о своих сочинениях Ницше как-то написал, что это «музыка, случайно записанная не нотами, а словами». Страсть к музыке возникла у него еще в раннем детстве и прошла через всю его жизнь. Но это не была лишь жажда сочинять или слушать - Ницше был музыкантом в другом, более широком смысле слова: музыка для него была синонимом высшего начала в искусстве.
Во время Франко-прусской войны 1870-1871 гг. Ницше добился, чтобы его отправили на фронт в качестве санитара, но почти сразу же после прибытия заболел и оказался в госпитале. Так и не оправившемуся от болезни Ницше приходится оставить преподавательскую деятельность.
Чем сильнее прогрессировала его душевная болезнь, тем яростнее сопротивлялся ей Ницше и тем жизнерадостнее становились его сочинения и письма. Страдая от недуга, он тем не менее пишет книгу с удивительным название - «Веселая наука», а вслед за ней - музыкальную композицию «Гимн жизни». Эти произведения стали своеобразным прологом к одному из главных его сочинений - «Так говорил Заратустра».
Последние девять лет Ницше уже не мог работать и провел в упорнейшей борьбе с болезнью. Умер в Веймаре.
, культуролог , представитель иррационализма . Он подверг резкой критике религию , культуру и мораль своего времени и разработал собственную этическую теорию. Ницше был скорее литературным, чем академическим философом, и его сочинения носят афористический характер. Философия Ницше оказала большое влияние на формирование экзистенциализма и постмодернизма , и также стала весьма популярна в литературных и артистических кругах. Интерпретация его трудов довольно затруднительна и до сих пор вызывает много споров.
БиографияФилософияФилософия Ницше не организована в систему. «Волю к системе» Ницше считал недобросовестной. Его изыскания охватывают все возможные вопросы философии, религии, этики, психологии, социологии и т. д. Наследуя мысль Шопенгауэра , Ницше противопоставляет свою философию классической традиции рациональности, подвергая сомнению и вопрошанию все «очевидности» разума. Наибольший интерес у Ницше вызывают вопросы морали, «переоценки всех ценностей». Ницше одним из первых подверг сомнению единство субъекта, причинность воли, истину как единое основание мира, возможность рационального обоснования поступков. Его метафорическое, афористическое изложение своих взглядов снискало ему славу великого стилиста. Однако, афоризм для Ницше не просто стиль, но философская установка - не давать окончательных ответов, а создавать напряжение мысли, давать возможность самому читателю «разрешать» возникающие парадоксы мысли. Ницше уточняет шопенгауэровскую «волю к жизни» как «волю к власти», поскольку жизнь есть ничто иное, как стремление расширять свою власть. Однако, Ницше критикует Шопенгауэра за нигилизм , за его отрицательное отношение к жизни. Рассматривая всю культуру человечества как способ, каким человек приспосабливается к жизни, Ницше исходит из примата самоутверждения жизни, ее избытка и полноты. В этом смысле всякая религия и философия должна прославлять жизнь во всех ее проявлениях, а все, что отрицает жизнь, ее самоутверждение, - достойно смерти. Таким великим отрицанием жизни Ницше считал христианство. Ницше первым заявил, что «нет никаких моральных феноменов, есть только моральное истолкование феноменов» , тем самым подвергнув все моральные положения релятивизму . Согласно Ницше, здоровая мораль должна прославлять и укреплять жизнь, ее волю к власти. Всякая иная мораль - упадочна, есть симптом болезни, decadence. Человечество инстинктивно использует мораль для того, чтобы добиваться своей цели - цели расширения своей власти. Вопрос не в том, истинна ли мораль, а в том, служит ли она своей цели. Такую «прагматическую» постановку вопроса мы наблюдаем у Ницше в отношении к философии и культуре вообще. Ницше ратует за приход таких «свободных умов», которые поставят себе сознательные цели «улучшения» человечества, умы которых уже не будут «задурманены» никакой моралью, никакими ограничениями. Такого «сверхнравственного», «по ту сторону добра и зла» человека Ницще и называет «сверхчеловеком». В отношении познания, «воли к истине» Ницше опять же придерживается своего «прагматического» подхода, спрашивая «для чего нам нужна истина?» Для целей жизни истина не нужна, скорее иллюзия, самообман ведут человечество к его цели - самосовершенствованию в смысле расширения воли к власти. Но «свободные умы», избранные должны знать правду, чтобы мочь управлять этим движением. Эти избранные, имморалисты человечества, созидатели ценностей должны знать основания своих поступков, отдавать отчет о своих целях и средствах. Этой «школе» свободных умов Ницше посвящает многие свои произведения. МифологияОбразность и метафоричность произведений Ницше позволяет выделить у него определенную мифологию:
Цитаты«"Цель", "надобность" достаточно часто оказываются лишь благовидным предлогом, добавочным самоослеплением тщеславия, не желающего признаться, что корабль следует течению, в которое он случайно попал» «...Как будто ценности скрыты в вещах и все дело только в том, чтобы овладеть ими!» «Ах, как удобно вы пристроились! У вас есть закон и дурной глаз на того, кто только в помыслах обращен против закона. Мы же свободны - что знаете вы о муке ответственности в отношении самого себя!» «Вся наша социология не знает другого инстинкта, кроме инстинкта стада, т.е. суммированных нулей, - где каждый нуль имеет «одинаковые права», где считается добродетелью быть нулем…» «Добродетель опровергается, если спрашивать, «зачем?»…» «Если вы хотите высоко подняться, пользуйтесь собственными ногами! Не позволяйте нести себя, не садитесь на чужие плечи и головы!» «Если долго всматриваться в бездну - бездна начнет всматриваться в тебя» «Есть два вида одиночества. Для одного одиночество - это бегство больного, для другого - бегство от больных» «Есть два пути избавить вас от страдания: быстрая смерть и продолжительная любовь» «Каждый малейший шаг на поле свободного мышления и лично формируемой жизни всегда завоевывается ценой духовных и физических мучений» «Критика новейшей философии: ошибочность отправного пункта, будто существуют «факты сознания» - будто в области самонаблюдения нет места феноменализму» «Кто подвергается нападкам со стороны своего времени, тот еще недостаточно опередил его - или отстал от него» «Мы - наследники совершавшихся в течение двух тысячелетий вивисекции совести и самораспятия.» «Наедине с собою мы представляем себе всех простодушнее себя: таким образом мы даем себе отдых от наших ближних» «Ничто не покупается за большую цену, чем частица человеческого разума и свободы…» «Ничто не поражает так глубоко, ничто так не разрушает, как «безличный долг», как жертва молоху абстракции…» «Познавший самого себя - собственный палач» «С человеком происходит то же, что и с деревом. Чем больше стремится он вверх, к свету, тем глубже уходят корни его в землю, вниз, в мрак и глубину - ко злу.» «Смерть достаточно близка, чтобы можно было не страшиться жизни» «Человек понемногу стал фантастическим животным, которое в большей степени, чем любое другое животное, тщится оправдать условие существования: человеку должно время от времени казаться, что он знает, почему он существует, его порода не в состоянии преуспевать без периодического доверия к жизни, без веры в разум, присущий жизни» «Человек предпочитает желать небытие, нежели вообще не желать» «Человечество является скорее средством, а не целью. Человечество является просто подопытным материалом» «Чтобы моральные ценности могли достигнуть господства, они должны опираться исключительно на силы и аффекты безнравственного характера.» «Я не бегу близости людей: как раз даль, извечная даль, пролегающая между человеком и человеком, гонит меня в одиночество» «…Но то, что убеждает, тем самым еще не становится истинным: оно только убедительно. Примечание для ослов.»
ПроизведенияОсновные произведения
Прочие произведения
Юношеские произведения
Библиография
ПримечанияСсылки
Wikimedia Foundation . 2010 . |
Ницше, Фридрих Вильгельм (1844–1900), немецкий философ. Родился 15 октября 1844 в Саксонии, в семье лютеранского священника. После окончания школы учился в университетах Бонна и Лейпцига, где увлекся греческой и латинской классикой. В тот же период познакомился с работами немецкого философа Артура Шопенгауэра, которые значительно повлияли на его дальнейшее творчество.
В 1869 Ницше, благодаря нескольким опубликованным статьям приобретшему определенную известность, пригласили занять кафедру классической филологии в Базельском университете в Швейцарии несмотря на отстутствие докторской степени. Став профессором Базельского университета, Ницше получил швейцарское гражданство. Во время франко-прусской войны 1870–1871 записался на службу в прусскую армию, служил санитаром. Во время армейской службы его здоровье серьезно ухудшилось и вскоре он вернулся в Базель, где возобновил преподавательскую деятельность.
В 1872 Ницше опубликовал свою первую концептуальную работу «Рождение трагедии из духа музыки». Основной тезис этой книги о дуализме культуры, наличии и борьбе в ней двух начал, «аполлоновского» и «дионисийского» получил широкую известность.
В дальнейших работах Ницше последовательно развивал свои идеи, основной из которых стало утверждение, что, несмотря на нынешнее господство посредственности, человек способен на великое. Здоровье Ницше продолжало ухудшаться и в 1879 он оставил университет.
В самой знаменитой из своих работ, «Так говорил Заратустра» Ницше сводит воедино свои наиболее значимые выводы. Эта книга приобрела известность не только как философское, но как литературное произведение, была признана классикой мировой литературы. Сам Ницше высоко оценивал ее с этой точки зрения, известно его высказывание: «Мне кажется, что этим Заратустрой я довел немецкий язык до совершенства». В этой книге Ницше впервые выдвинул теории сверхчеловека и воли к власти.
В январе 1889 с Ницше случился припадок, он был помещен в психиатрическую лечебницу, а затем передан на попечение семьи. Умер Ницше 25 августа 1900 года.
Большинство выдающихся немецких и французских философов, поэтов и писателей первой половины 20 века находились под влиянием Ницше. Центральными понятиями у Ницше являются: сверхчеловек, воля к власти, сублимация, мораль господ, мораль рабов и вечное возвращение. Ницше убеждает человека «оставаться верным земле», не питать надежд на другие миры. Вместо того чтобы создавать заоблачные идеалы, символизирующие человеческую несостоятельность, следует задуматься над тем, что есть высший тип человеческого, пусть не существующий сейчас, но возможный в будущем. Ницше полагал, что «выдающиеся индивидуальные случаи постоянно встречаются в самых разных местах и культурах: и здесь мы действительно находим высший тип, который, в соотношении с человечеством в целом, является типом сверхчеловека».
Согласно Ницше, воля к власти находит свое выражение в любой человеческой деятельности; он даже предполагал, что она может быть энергетической основой всего космоса в целом. Ницше не призывал стремиться к власти, он говорил о честности перед самим собой и обращал нас к примерам «сверхчеловеческой» силы, воплощенной в таких людях, как Гёте и Леонардо, в противовес «человеческой, слишком человеческой» силе военных деспотов
Рассматривая кодексы морали, Ницше считает принципиальным различие между кодексами, исходящими из правящего класса и кодексами, возникающими в среде угнетенных (по Ницше – «мораль господ» и «мораль» рабов). Ницше считал, что современная мораль является противоречивой смесью обоих типов. Ницше не отождествляет свою позицию с моралью господ, однако он предпочитал ее рабской морали. Для него самым неприемлемым является чувство обиды и озлобления, в котором Ницше усматривает ключ к рабской морали – ненависти к богатым, сильным, к хозяевам жизни; ненависти к разуму, телу, сексу; ненависти к этому миру, опороченному превознесением другого, вымышленного мира. Ницше выступает за свободу духа, за способность подняться выше озлобления и обиды; за безграничное принятие этого мира.
Фри́дрих Ви́льгельм Ни́цше (нем. Friedrich Wilhelm Nietzsche [ˈfʁiːdʁɪç ˈvɪlhɛlm ˈniːtʃə] ; 15 октября , Рёккен , Германский союз - 25 августа , Веймар , Германская империя) - немецкий мыслитель , классический филолог , композитор , поэт , создатель самобытного философского учения, которое носит подчёркнуто неакадемический характер и отчасти поэтому имеет широкое распространение, выходящее далеко за пределы научно-философского сообщества. Фундаментальная концепция включает в себя особые критерии оценки действительности, поставившие под сомнение базисные принципы действующих форм морали , религии , культуры и общественно -политических отношений и, впоследствии, отразившиеся в философии жизни . Будучи изложенными в афористической манере, сочинения Ницше не поддаются однозначной интерпретации и вызывают много разногласий в оценках.
Энциклопедичный YouTube
-
1 / 5
Фридрих Ницше родился в 1844 году в Рёккене (недалеко от Лейпцига , провинция Саксония в составе Пруссии), в семье лютеранского пастора Карла Людвига Ницше ( -). В 1846 году у него появилась сестра Элизабет, затем брат Людвиг Йозеф, умерший в 1849 году спустя полгода после смерти их отца. Воспитывался своей матерью, пока в 1858 году не уехал учиться в знаменитую гимназию «Пфорта ». Там он увлёкся изучением античных текстов, осуществил первые пробы писательства, пережил сильное желание стать музыкантом, живо интересовался философскими и этическими проблемами, с удовольствием читал Шиллера , Байрона и особенно Гёльдерлина , а также впервые познакомился с музыкой Вагнера .
Годы юности
Дружба с Вагнером
Перемена отношения Ницше к Вагнеру была ознаменована книгой «Казус Вагнер » (Der Fall Wagner), 1888, где автор выражает свою симпатию к творчеству Бизе .
Кризис и выздоровление
Ницше никогда не обладал крепким здоровьем. Уже с 18 лет он начал испытывать сильные головные боли, тяжёлую бессонницу, а к 30 годам испытал резкое ухудшение здоровья. Он почти ослеп, у него были невыносимые головные боли и бессонница, которые он лечил опиатами, а также проблемы с желудком. 2 мая 1879 года он оставил преподавание в университете, получив пенсию с годовым содержанием 3000 франков. Его дальнейшая жизнь стала борьбой с болезнью, вопреки которой он писал свои произведения. Сам он описывал это время следующим образом:
…в тридцать шесть лет я опустился до самого низшего предела своей витальности - я ещё жил, но не видел на расстоянии трёх шагов впереди себя. В то время - это было в 1879 году - я покинул профессуру в Базеле, прожил летом как тень в Санкт-Морице , а следующую зиму, самую бедную солнцем зиму моей жизни, провёл как тень в Наумбурге . Это был мой минимум: «Странник и его тень» возник тем временем. Без сомнения, я знал тогда толк в тенях… В следующую зиму, мою первую зиму в Генуе , то смягчение и одухотворение, которые почти обусловлены крайним оскудением в крови и мускулах, создали «Утреннюю зарю». Совершенная ясность, прозрачность, даже чрезмерность духа, отразившиеся в названном произведении, уживались во мне не только с самой глубокой физиологической слабостью, но и с эксцессом чувства боли. Среди пытки трёхдневных непрерывных головных болей, сопровождавшихся мучительной рвотой со слизью, я обладал ясностью диалектика par exellence, очень хладнокровно размышлял о вещах, для которых в более здоровых условиях не нашёл бы в себе достаточно утончённости и спокойствия, не нашёл бы дерзости скалолаза.
«Утренняя заря» вышла в свет в июле 1881 года , с неё начался новый этап творчества Ницше - этап наиболее плодотворной работы и значительных идей.
Заратустра
Последние годы
Заключительный этап творчества Ницше - это одновременно этап написания произведений, которые формируют зрелый облик его философии, и непонимания, как со стороны широкой публики, так и близких друзей. Популярность пришла к нему лишь в конце 1880-х годов.
Творческая деятельность Ницше оборвалась в начале 1889 года в связи с помутнением рассудка. Оно произошло после припадка, вызванного избиением лошади на глазах у Ницше . Существует несколько версий, объясняющих причину болезни. Среди них - плохая наследственность (душевной болезнью в конце жизни страдал отец Ницше); возможное заболевание нейросифилисом, спровоцировавшим безумие. Вскоре философ был помещён в базельскую психиатрическую больницу своим другом, профессором теологии, Франсом Овербэком , где оставался до марта 1890 года , когда мать Ницше забрала его к себе домой, в Наумбург. После смерти матери Фридрих не может ни двигаться, ни говорить: его поражает апоплексический удар . Болезнь не отступала от философа ни на шаг до самой смерти 25 августа 1900 года . Он был похоронен в старинной реккенской церкви, датируемой первой половиной XII века. Рядом с ним покоятся его родные.
Гражданство, национальность, этническая принадлежность
Ницше обычно причисляют к философам Германии. Современного единого национального государства, называемого Германией, на момент его рождения ещё не существовало, а был союз германских государств , и Ницше был гражданином одного из них - Пруссии. Когда Ницше получил должность профессора в Базельском университете, он подал заявление на аннулирование его прусского гражданства. Официальный ответ, подтверждающий аннулирование гражданства, пришёл в виде документа, датированного 17 апреля 1869 года. До конца своей жизни Ницше оставался официально лицом без гражданства.
В соответствии с распространённым мнением, предки Ницше были поляками . До конца своей жизни Ницше сам подтверждал это обстоятельство. В 1888 году он писал: «Мои предки были польскими дворянами (Ницкие)» . В одном из высказываний Ницше ещё более утвердителен по отношению к своему польскому происхождению: «Я чистокровный польский дворянин, без единой капли грязной крови, конечно, без немецкой крови» . В другом случае Ницше заявил: «Германия великая нация лишь потому, что в жилах её народа течёт столь много польской крови… Я горжусь своим польским происхождением» . В одном из писем он свидетельствует: «Меня воспитывали относить происхождение моей крови и имени к польским вельможам, которые величались Ницкие, и которые оставили свой дом и титул около ста лет назад, уступив в результате невыносимому давлению - они были протестантами» . Ницше считал, что его фамилия могла быть германизирована .
Большинство учёных оспаривают мнение Ницше о происхождении его семьи. Ганс фон Мюллер опровергал выдвинутую сестрой Ницше родословную в пользу благородного польского происхождения. Макс Олер, хранитель архива Ницше в Веймаре, утверждал, что все предки Ницше носили немецкие имена, даже семьи жён. Олер утверждает, что Ницше вышел из давнего рода немецких лютеранских священнослужителей по обе стороны его семьи, и современные учёные рассматривают утверждения Ницше о его польском происхождении «чистым вымыслом». Колли и Монтинари, редакторы сборника писем Ницше, характеризуют заявления Ницше как «безосновательное» и «ошибочное мнение». Сама по себе фамилия Nietzsche не является польской, но распространена по всей центральной Германии в этой и родственных ей формах, например, Nitsche и Nitzke . Фамилия происходит от имени Николай, сокращённо Ник, под влиянием славянского имени Ниц сначала приобрела форму Nitsche , а затем Nietzsche .
Неизвестно, почему Ницше хотел, чтобы его причисляли к знатному польскому роду. По словам биографа Р. Дж. Холлингдейла, утверждения Ницше о его польском происхождении, возможно, были частью его «кампании против Германии».
Отношения с сестрой
Афоризм как свой собственный комментарий разворачивается лишь при вовлечении читателя в постоянное переконструирование смысла, выходящего далеко за пределы контекста отдельного афоризма. Это движение смысла не может никогда закончиться, адекватнее воспроизводя опыт жизни . Жизнь, так открытая в мысли, оказывается доказанной по самому факту прочтения афоризма, внешне бездоказательного.
Здоровое и упадочное
В своей философии Ницше развивал новое отношение к действительности, построенное на метафизике «бытия становления» , а не данности и неизменности. В рамках подобного взгляда истина как соответствие идеи действительности более не может считаться онтологическим основанием мира, а становится лишь частной ценностью . Выходящие на первый план рассмотрения ценности вообще оцениваются по их соответствию задачам жизни: здоровые прославляют и укрепляют жизнь, тогда как упадочные представляют болезнь и разложение. Всякий знак уже есть признак бессилия и оскудения жизни, в своей полноте всегда являющейся событием . Раскрытие смысла, стоящего за симптомом, позволяет обнаружить источник упадка. С этой позиции Ницше предпринимает попытку переоценки ценностей , до сих пор некритично подразумеваемых в качестве самих собой разумеющихся.
Дионис и Аполлон. Проблема Сократа
Источник здоровой культуры Ницше усматривал в сосуществовании двух начал: дионисийского и аполлонийского . Первое олицетворяет собой необузданную, роковую, пьянящую, идущую из самых недр природы страсть жизни, возвращающую человека к непосредственной гармонии мира и единству всего со всем; второе, аполлонийское, окутывает жизнь «прекрасной кажимостью сновиденческих миров» , позволяя мириться с нею. Взаимно преодолевая друг друга, дионисийское и аполлонийское развиваются в строгом соотношении. В рамках искусства столкновение этих начал приводит к рождению древнегреческой трагедии , на материале которой Ницше и разворачивает картину становления культуры. Наблюдая за развитием культуры Древней Греции , Ницше заострил внимание на фигуре Сократа . Тот утверждал возможность постижения и даже исправления жизни посредством диктатуры разума . Таким образом, Дионис оказался изгнанным из культуры, а Аполлон выродился в логический схематизм. Совершённый насильный перекос и является источником кризиса культуры, оказавшейся обескровленной и лишённой, в частности, мифов .
Смерть Бога. Нигилизм
Одним из наиболее ярких символов, запечатлённых и рассмотренных философией Ницше, стала так называемая смерть Бога . Она знаменует утрату доверия к сверхчувственным основаниям ценностных ориентиров, то есть нигилизм , проявившийся в западноевропейской философии и культуре. Процесс этот, по мнению Ницше, исходит из нездоровья самого духа христианского учения, отдающего предпочтение потустороннему миру.
Смерть Бога проявляется в охватывающем людей ощущении бездомности , осиротелости, потери гаранта благости бытия . Старые ценности не удовлетворяют человека, так как он ощущает их безжизненность и не чувствует, чтобы они относились конкретно к нему. «Бог задохнулся в богословии, нравственность - в морали» , - пишет Ницше, они стали чужды человеку. В результате возрастает нигилизм, который простирается от простого отрицания возможности хоть какой-либо осмысленности и хаотического блуждания в мире до последовательной переоценки всех ценностей с тем, чтобы вернуть их на службу жизни .
Вечное возвращение
Способом, которым нечто обретает бытие, Ницше усматривает вечное возвращение : постоянство в вечности обретается через повторяющееся возвращение того же самого, а не через непреходящую неизменность . В таком рассмотрении на передний план выходит вопрос не о причине сущего, а о том, почему оно всегда возвращается таким, а не другим. Своеобразной отмычкой к этому вопросу служит представление о воле к власти : возвращается такое сущее, которое, сообразуя действительность с собой, создало предпосылки для возвращения.
Этической стороной вечного возвращения является вопрошание о сопринадлежности ему: так ли ты сейчас есть, чтобы желать вечного возвращения того же самого. Благодаря такой постановке каждому мгновению возвращается мера вечного: ценно то, что выдерживает испытание вечным возвращением, а не то, что изначально в перспективу вечного может быть помещено. Воплощением сопринадлежности вечному возвращению является сверхчеловек .
Сверхчеловек
Сверхчеловек - это человек, которому удалось преодолеть дробность своего существования, который вернул себе мир и поднял взор над его горизонтом. Сверхчеловек, по словам Ницше, смысл земли , в нём природа обретает своё онтологическое оправдание. В противоположность ему, последний человек представляет вырождение человеческого рода, живёт в полном забвении своей сущности, отдав её на откуп звериному пребыванию в комфортных условиях.
Воля к власти
Воля к власти является тем фундаментальным концептом, который лежит в основании всего ницшевского мышления и пронизывает его тексты на каждом участке. Будучи онтологическим принципом, она вместе с тем представляет собой основополагающий метод анализа и социальных, и психологических, и природных явлений - ракурс, с которого философом интерпретируется их протекание: «Что именно волит здесь власти?» - вот вопрос, который имплицитно задаётся Ницше во всех его исторических и историко-философских изысканиях. Учитывая всё вышесказанное, ясно, что его понимание является принципиальным для понимания ницшевской философии.
С содержательной точки зрения, воля к власти в философии Ницше представляет собой ответ не только на вопрос «Что такое жизнь?», но и на вопрос «Что есть сущее в своей глубочайшей основе?» Она, таким образом, есть сущность и живой, и неживой природы, в том числе, разумеется, и человеческого поведения . При этом следует остерегаться понимать «власть» в этом словосочетании по аналогии с социальной властью, властью одного живого существа над другим, поскольку следствиями воли к власти являются в том числе альтруистические побуждения, воля к творчеству, познанию, вообще все жизненные явления, которые не представляется возможным вписать в столь узкую мотивировку и т. д. Подобное упрощение этого понятия приводит и приводило к глубоко ошибочному толкованию всей ницшевской мысли. Как отмечает О. Ю. Цендровский, «ключ к его корректной интерпретации содержится в импликациях немецкого слова Macht . Macht обозначает не некоторую возможность, имеющийся у нас в распоряжении диспозитив, как мы это понимаем, говоря: „У меня есть власть“. Немецкое Macht подразумевает актуальный процесс, это не то, что может быть использовано сейчас или припасено на потом, а то, что действительно всегда, постоянно проявляется. Таким образом, немецкое Macht, особенно в контексте ницшевской философии, было бы лучше передать словом „властвование“. Воля к власти есть воля к властвованию, а ещё точнее: само властвование , непрестанно самоосуществляющаяся сила, схваченная в аспекте её экспансивной природы. Властвование является глубочайшей природой всего сущего, способом его всегдашнего существования, а не какой-то внеположной целью, одной из многих. Всякая постановка цели, движение к ней уже есть акт властвования» [неавторитетный источник? () ] .
Далее, метафизика воли к власти предполагает присутствие на наиболее фундаментальном уровне двух важнейших этически окрашенных оппозиций. Она вводит различие между следующими режимами функционирования определяющей все сущее воли к власти: утверждением и отрицанием, активностью и реактивностью . Утверждение выражает экспансивную природу воли к власти, её исходное устремление к неограниченному росту, развитию, созиданию. В режиме же отрицания - по существу, служебном, - воля к власти реализует себя через разрушение, противление. Непосредственным выражением отрицания является установка на разрушение чего бы то ни было, на уничтожение, осмеяние, отвержение (в том числе мира сего во имя потустороннего мира в христианстве).
С другой стороны, всякая сила обладает способностью функционировать в активном и реактивном режиме. Активная сила разворачивает свои возможности во всей их полноте, до предела, она полностью реализует себя. Реактивный режим, напротив, предполагает подавление максимального самоосуществления наличной силы - процесс сам по себе необходимый, но приводящий к патологии в случае его доминирования в жизнедеятельности. «Реактивный, или пассивный, образ поведения, - пишет Цендровский, - отделяет жизнь от её высших возможностей, подавляет деятельность. Посему он выражается в приспособлении, подлаживании, инертности в отношении себя и других: бытие становится не творческой, экспансивной волей, а реакцией, голым поддержанием существования. Реактивность проповедует смирение, воздержание, недеяние, послушание, отказ от власти и имущества, от сильных чувств - все способы опреснения и обескровливания. В сочетании с отрицанием она порождает аффекты мелкой злобы, зависти, мстительности: подавленные реакции, не нашедшие выхода в полноценном действии против того, что вызвало раздражение, - рессентимент , как называет это Ницше» [неавторитетный источник? () ] .
Доминирование данных установок, позже названное Ницше нигилизмом в широком смысле этого слова, является патологией и порождает деструктивность во множестве её психологических, социальных и культурных проявлений.
Таким образом, различение между утверждением и отрицанием, активностью и реактивностью составляет центр притяжения наследия философа и его метафизики воли к власти, образуя прямой её переход в область этики. Все оппозиции, вокруг которых организованы сочинения Ницше, - великое и посредственное, благородное и низкое, свободный ум и связанный ум, мораль господ и мораль рабов , Рим и Иудея, прекрасное и безобразное, сверхчеловек и последний человек - уходят корнями в эту основополагающую бинарность его учения. Меняются лишь аспекты рассмотрения исходного противопоставления позитивного (здорового) и негативного (нездорового) способа существования.
Взгляды на женский пол
Ницше также уделял большое внимание «женскому вопросу», отношение к которому у него было чрезвычайно противоречивым. Одни комментаторы называют философа женоненавистником, вторые ― антифеминистом, третьи ― поборником феминизма.
Влияние и критика
Начиная с 1890-х годов философ Владимир Соловьёв вёл полемику с Ницше и в прессе, и в своих философских сочинениях. На создание главного его труда, посвящённого вопросам морали, «Оправдание добра » (1897), его побудило несогласие с ницшевским отрицанием абсолютных нравственных норм. В этой работе Соловьёв пытался соединить представление об абсолютной ценности морали с этикой, допускающей свободу выбора и возможность самореализации. В 1899 году в статье «Идея сверхчеловека» он выражал сожаление, что философия Ницше воздействует на русское юношество. По его наблюдениям, мысль о сверхчеловеке относится к числу наиболее интересных идей, завладевших умами нового поколения. К ним же можно отнести, по его мнению «экономический материализм » Маркса и «абстрактный морализм » Толстого. Подобно другим противникам Ницше, Соловьёв сводит философию морали Ницше к надменности и своеволию.
«Дурная сторона ницшеанства бросается в глаза. Презрение к слабому и больному человечеству, языческий взгляд на силу и красоту, присвоение себе заранее какого-то исключительного сверхчеловеческого значения - во-первых, себе единолично, а затем себе коллективно, как избранному меньшинству „лучших“, господских натур, которым всё позволено, так как их воля есть верховный закон для прочих, - вот очевидное заблуждение ницшеанства»
В. С. Соловьёв. Идея сверхчеловека // В. С. Соловьёв. Собрание сочинений. СПб., 1903. Т. 8. С. 312.
Ницше как композитор
Ницше учился музыке с 6 лет, когда мать подарила ему рояль, а в 10 лет уже пробовал сочинять. Он продолжал заниматься музыкой в школьные и студенческие годы.
Основными влияниями на раннее музыкальное развитие Ницше были венская классика и романтизм .
Ницше много сочинял в 1862-1865 годах - фортепьянные пьесы, вокальную лирику. В это время он работал, в частности, над симфонической поэмой «Эрманарих » (1862), которая была завершена лишь частично, в виде фортепьянной фантазии. Среди песен, сочинённых Ницше в эти годы: «Заклинание» на слова А. С. Пушкина ; четыре песни на стихи Ш. Петёфи ; «Из времён юности» на стихи Ф. Рюккерта и «Течёт ручей» на стихи К. Грота ; «Буря», «Всё лучше и лучше» и «Дитя перед потухшей свечой» на стихи А. фон Шамиссо .
Среди более поздних сочинений Ницше - «Отзвуки новогодней ночи» (первоначально написано для скрипки и фортепиано, переработано для фортепианного дуэта, ) и «Манфред. Медитация» (фортепианный дуэт, ). Первое из этих сочинений раскритиковал Р. Вагнер , а второе - Ганс фон Бюлов . Подавленный авторитетом фон Бюлова, после этого Ницше практически перестал заниматься музыкой. Последним его сочинением стал «Гимн дружбе» (), который много позднее, в 1882 году, он переработал в песню для голоса и фортепиано, позаимствовав стихотворение своей новой знакомой Лу Андреас фон Саломе «Гимн жизни» (а несколько лет спустя Петер Гаст написал аранжировку для хора и оркестра).
Произведения
Основные произведения
- «Рождение трагедии, или Эллинство и пессимизм » (Die Geburt der Tragödie , 1872)
- «Несвоевременные размышления» (Unzeitgemässe Betrachtungen , 1872-1876)
- «Давид Штраус в роли исповедника и писателя» (David Strauss: der Bekenner und der Schriftsteller , 1873)
- «О пользе и вреде истории для жизни» (Vom Nutzen und Nachtheil der Historie für das Leben , 1874)
- «Шопенгауэр как воспитатель» (Schopenhauer als Erzieher , 1874)
- «Рихард Вагнер в Байрейте» (Richard Wagner in Bayreuth , 1876)
- «Человеческое, слишком человеческое. Книга для свободных умов » (Menschliches, Allzumenschliches
, 1878). С двумя дополнениями:
- «Смешанные мнения и изречения» (Vermischte Meinungen und Sprüche , 1879)
- «Странник и его тень» (Der Wanderer und sein Schatten , 1880)
- «Утренняя заря, или мысли о моральных предрассудках» (Morgenröte , 1881)
- «Весёлая наука » (Die fröhliche Wissenschaft , 1882, 1887)
- «Так говорил Заратустра. Книга для всех и ни для кого » (Also sprach Zarathustra , 1883-1887)
- «По ту сторону добра и зла. Прелюдия к философии будущего » (Jenseits von Gut und Böse , 1886)
- «К генеалогии морали. Полемическое сочинение» (Zur Genealogie der Moral , 1887)
- «Казус Вагнер » (Der Fall Wagner , 1888)
- «Сумерки идолов, или как философствуют молотом » (Götzen-Dämmerung , 1888), книга также известна под названием «Падение кумиров, или О том, как можно философствовать с помощью молотка»
- «Антихрист. Проклятие христианству » (Der Antichrist , 1888)
- «Ecce Homo. Как становятся сами собою » (Ecce Homo , 1888)
- «Воля к власти » (Der Wille zur Macht , 1886-1888, 1-е изд. 1901, 2-е изд. 1906), книга, собранная из заметок Ницше редакторами Э. Фёрстер-Ницше и П. Гастом. Как доказал М. Монтинари, хотя Ницше и планировал написать книгу «Воля к власти. Опыт переоценки всех ценностей» (Der Wille zur Macht - Versuch einer Umwertung aller Werte ), о чём упоминается в конце произведения «К генеалогии морали», но оставил этот замысел, при этом черновики послужили материалом для книг «Сумерки идолов» и «Антихрист» (обе написаны в 1888).
Прочие произведения
- «Гомер и классическая филология» (Homer und die klassische Philologie , 1869)
- «О будущности наших образовательных учреждений» (Über die Zukunft unserer Bildungsanstalten , 1871-1872)
- «Пять предисловий к пяти ненаписанным книгам» (Fünf Vorreden zu fünf ungeschriebenen Büchern , 1871-1872)
- «О пафосе истины» (Über das Pathos der Wahrheit )
- «Мысли о будущности наших образовательных учреждений» (Gedanken über die Zukunft unserer Bildungsanstalten )
- «Греческое государство» (Der griechische Staat )
- «Соотношение между философией Шопенгауэра и немецкой культурой» (Das Verhältnis der Schopenhauerischen Philosophie zu einer deutschen Cultur )
- «Гомеровское соревнование» (Homers Wettkampf )
- «Об истине и лжи во вненравственном смысле» (Über Wahrheit und Lüge im außermoralischen Sinn , 1873)
- «Философия в трагическую эпоху Греции» (Die Philosophie im tragischen Zeitalter der Griechen , 1873)
- «Ницше против Вагнера» (Nietzsche contra Wagner , 1888)
Юношеские произведения
- «Из моей жизни» (Aus meinem Leben , 1858)
- «О музыке» (Über Musik , 1858)
- «Наполеон III как президент» (Napoleon III als Praesident , 1862)
- «Фатум и история» (Fatum und Geschichte , 1862)
- «Свободная воля и фатум» (Willensfreiheit und Fatum , 1862)
- «Может ли завистник быть действительно счастливым?» (Kann der Neidische je wahrhaft glücklich sein? , 1863)
- «О настроениях» (Über Stimmungen , 1864)
- «Моя жизнь» (Mein Leben , 1864)
Кинематограф
- В фильме Лилианы Кавани «По ту сторону добра и зла» (англ.) русск. (итал. «Al di là del bene e del male» , ) Ницше воплощает Эрланд Юзефсон (Лу Саломе - Доминик Санда , Пауль Реё - Роберт Пауэлл , Элизабет Фёрстер-Ницше - Вирна Лизи , Бернард Фёрстер (нем.) русск. - Умберто Орсини (итал.) русск. ).
- В биографическом фильме Жулиу Брессане (порт.) русск. «Дни Ницше в Турине» (англ.) русск. (
